Пленники Раздора. Книга третья - Страница 13

- Пусть помогает на столы накрывать, а то без дела набедокурит ещё.

Вот Руська и бегал из поварни в трапезную, расставлял по столам стопки мисок, приносил ложки, двигал лавки, сметал крошки, носил объедки в сорочатник. Тьфу.

Почти то же самое, что и дома - хлопочешь, как девка, по хозяйству и тоска берёт. А то всё: "Цитадель, Цитадель..." На деле же только без конца шасть туда, шасть сюда, дай, подай, уйди, не мешай.

Но, до чего же здорово было глазеть на ратном дворе на яростные сшибки выучей воев! Как зло метали стрелы, как яростно бились, сходясь один на один...

Наставники поглядывали на паренька, но даже не предлагали взять в руки деревянный меч. Заместо него давали обычную палку. Досада. Вот отчего так? Но он всё равно хватался и бился с кем-нибудь из молодших послушников. Остальные подбадривали, давали советы. Впрочем, то недолго. Потом снова отправляли посидеть в сторонке, не путаться под ногами. Обидно...

В покой к Лесане Русай возвращался вечером, ложился сестре под бок и лежал молча. Но не потому, что сказать нечего было. По чести говоря, он бы болтал и болтал, без умолку. Да только, что с этих девок взять? Вон, уж который день супится, будто устала, но он-то видит - глаза на мокром месте, того гляди заревёт.

- Ты чего? Чего ты? - спрашивал он, гладя по руке. - Обидел кто?

Она горько усмехалась:

- Деревню сожрали, а там... в общем, люди там жили, хорошие. Близкие... как родня. Жалко их.

- А-а-а... - тянул братец. - Да чего ж теперь? Назад ведь не повернешь.

Он старался говорить, как взрослый, но сестра лишь горько улыбалась, да обнимала его за плечи... А у самой губы дрожали.

Эх, и жалко было дуру глупую! Только и Руська ведь тоже хорош. Едва Лесана бралась мокрыми ресницами хлопать, так и у него, ну никаких сил терпеть её печаль не оставалось. Все мужество и строгость улетучивались. Тут же принимался глаза тереть да моргать. Хоть вовсе не приходи в каморку! А как не придешь? Что ж ей - девке бестолковой - одной что ли выть? Одной-то совсем тошно. Вот и ревели вместе, носами хлюпали.

А когда наплакались вдосталь, день на третий ли, четвертый, сестра повела меньшого "кое-кого проведать". Он обрадовался, что ж не проведать? Чай лучше, чем сопли на кулак мотать.

Миновали несколько переходов - все вниз и вниз, потом спустились на один ярус. Темнотища... только кое-где в стенах факелы чадят. И душно, как в бане. Завернули в какой-то кут, в дверь постучались. А за дверью бабка. Ну, чисто шишига! Зубов всего два - сверху да снизу, сама скрюченная, патлы седые платком кое-как покрыты. Бр-р-р...

- Лесанка, ты что ль? - карга прищурилась.

- Я, бабушка, вот, гляди, кого привела, - и сестра вытолкнула братца вперед.

Тот сробел. Ничего себе "бабушка"! Этакая во сне привидится, как бы под себя не сходить.

- Батюшки! - всплеснула руками старая. - Совсем твой упырь меченый с ума посходил, ребенка приволок! Ой, нелюдь, ой, нелюдь... А ты иди-тко сюда, дитятко, иди, иди. Меня что ль так напужался?

Как же "напужался". Не пугливые мы. Просто... просто к шишигам не приучены.

Хрычовка, заметив замешательство мальчика, хихикнула:

- Обережник будущий старую каргу боится? Да подойди, не съем, я уж сытая. Матрела меня нынче щами потчевала.

Услышав имя стряпухи, мальчишка приободрился и шагнул к бабке.

- Ой, горе мне с вами, горе... Лесанка, ножни подай, патлы состригу хоть ему. Да не крутись ты, вот же веретено! Гляди, уши-то обкорнаю!

Руська с тревогой посмотрел на старуху, кто её знает, вдруг и правда ухо оттяпает? А Лесана-то, вон, ничего, стоит, посмеивается. Знать, можно не бояться.

- Да не трясись, не трясись, нужны мне твои уши, как нашему Койре молодуха.

Паренек и сам не заметил как оказался сидящим на низкой скамеечке.

- Кто ж учить-то его будет? - продолжала расспросы карга. - Клесх что ли? Ай ты?

И бабка залязгала ножнями.

- Да Глава сказал, мол, пусть до весны обживется, пообвыкнется, а там уж, как новых выучей привезут, так с ними и станут учить. Кто ж посередь года науку ему давать будет? Подлетки, те далеко ушли, ему не догнать, да и старше они. Пока, вон, Матреле помогает, на ратный двор наведывается. Хоть не шкодит...

Руська недовольно шмыгнул носом. Не шкодит! Совсем уж его тут за дите глупое держат, чай понимает, куда попал.

- Ну, коли он пока не первогодок, так одежу не дам, неча трепать попусту, - закончив стричь паренька, старушонка уселась на большой ларь, будто боялась, что Лесана скинет её с него, чтобы силой захватить добро.

Впрочем, девушка внимания на хозяйку каморки не обращала, знай себе, сметала состриженные волосы в совок:

- Вон там-то тоже махни, иль не видишь? - командовала карга и зачем-то снова сказала: - А одёжу не дам, так и знай.

Обережница посмеивалась:

- Нурлиса, вы с Койрой не родня, а? У него тоже снега зимой не допросишься.

По морщинистому лицу пробежала лёгкая тень, и старуха сказала негромко:

- Не родня, дитятко, просто жизнью мы битые. И я, и дурак этот плешивый, и все тут. Ты, что ль, думаешь, другая?

Лесана забыла выпрямиться, глядела на бабку с удивлением, держа в одной руке совок, в другой веник. Впрочем, Нурлиса моргнула и шикнула:

- Ну, чего растопырилась? Мети, давай, наберут лентяев!

Девушка лишь головой покачала.

А Руська стоял в стороне, щупал вихрастую голову и только глазищами: луп-луп.

- А правда что ль, Лесанка, ты волколака в казематы приволокла? А? Да будто в разуме он? - полюбопытствовала тем временем Нурлиса, поправив на голове платок. - Это у нас теперь два Ходящих? А он, как тот кровосос, случаем, не Осенённый ли?

- Нет, - девушка ссыпала содержимое совка в печь. - Обыкновенный. Но в разуме. Сидит, на луну воет.